оридж, RЛис смеется, дерганный, бегает, готовит что-то свое, не выпуская сигарету из зубов.
Пишет стихи по ночам, ругается потом с утра, опять, мол, ничего разобрать не может. Хорошо хоть не рисует.
Тъер устал разбираться в Лисовых настроениях. Лиса невозможно понять. Как он еще сам себя понимает.
"Любовь Лиса", - думает Тъер, - "самая страшная штука. Она у него - как огнем по коже, пронеслось пламя, опалило - а Лису хиханьки. Глотает ртом воздух, потягивается, хорошо, мол, было".
Лис, правда, говорил - в те времена, когда на него нападало желание поговорить, посмаковать слова на произнесение, - что у него - как волна. Что именно так он выделяет тех, с кем хотелось бы разделить мир. Что если во время любви волна накрывает и несет, и нет никакого неприятия, то так и должно. То это и есть - вот та самая, на букву Л.
Недавно пришел, принес цветок и бутылки с пивом.
Говорит, за присутствие в нашей жизни прекрасного.
Потом объяснил - мол, перепутал. Нашел, вроде бы, человека, которого представил мной, влюбился, поиграл - так, как он это со мной делает - а человек не оценил. Лис потом страдал, целый день. А потом дошло.
Теперь смеется, ластится.
Утыкается в шею, говорит - ну, он выглядел, как ты. Я просто совсем забыл, что вот эти твои привычки: фыркать там, пальцы греть, читать вслух - это ты. И перо в волосах носить. И приобретать странное выражение лица, когда ты читаешь что-то за душу берущее. И играть на всем этническом. И кормить с рук. И так реагировать на мои подначки - это тоже ты.
Тычется носом в загривок, прикусывает, шепчет невнятно: я так хотел тебя видеть.
Тъер переворачивает несопротивляющегося Лиса лицом вверх, кладет на спину. Тъеру страшно - сколько раз Лис в последний момент выворачивался из рук, оставляя после себя разочарование? Тъер стягивает футболку с себя, потом с Лиса.
Лис лежит смирно.
Улыбается - хищно, предвкушающе.
Хватает Тъера за руку и тянет - к себе.
"Вот она - волна", - думает Тъер, за секунду до того как Лис его целует - жадно, изголодавшись.
Лис смеется и гасит свет.