давным-давно...

[Kojro]

"- Меня потрясло это «мы». «Мы» - это похоже на то, к кому возвращаться.
- Я думала, это чисто волчьи глюки?
- Да нет, мои тоже."



"- Я хотела когда-то…
- Когда?
- Я мечтала уйти от людей….
- Ты?… Мечтала?...
- Я возможно, бы даже смогла…
- Да неужели?! (ехидно-саркастически)
- Хватит меня перебивать!
- Как скажешь…(разочарованно)
- Ты помнишь, когда мы поднялись на Аю-Даг, это море, этот ветер, такое синее небо и белая полоска горизонта, нет ничего, кроме этой скалы, которая под твоими ногами…
- Соображай, что пишешь. Это всего лишь моделька.
Она сорвалась. В такую далекую и темную пропасть, где никто не ищет и не ждет, и так мало времени, чтобы успеть схватиться за невольно протянутую ладонь.
И тогда ей казалось, что разговор срывается и летит – в безграничный полет без правил, и тонко и неловко извивается на ветру позабытая красная ленточка, и земля останавливает на мгновенье свой бег – грузно падая вниз, в охотно подставленную руку.
Позже она вспоминала и не могла отделаться от мысли – неужели это все?!"


"Почему он выбрал меня? Меня?! Если у него есть она?!
Стены молчали.
Жалею лишь об одном – что не взяла его телефон. Могла бы послать смс.
Такой похожий…но чужой. Я не могу так…но я спала с ним вместе и ощущала его руку на своем плече.И все равно – нет."


"- И кто бы понял – (в сторону) – хрен ты поймешь!
- А вдруг? Вечно б слушать музыку, и все делать под музыку: есть под музыку, пить под музыку, спать под музыку, любить под музыку….
- Дитя человеческое, а ты не задолбешься?
- И сказал мессия, на горе сидячи: - не откладывай на завтра тех, кого можно задолбать сегодня.
- Ты уверена, что именно задолбать? (подозрительно)
- Может, и нет…(задумчиво) – просто я тогда была маленькая, могла понять неправильно…
- Что у вас за вера?! Что у вас за Мессия?! Что это за боги, которые позволяют такое?! (потрясенно)
- Во-во, все сначала удивляются – а потом подключаются!(голосом рекламного агента) Подключайтесь к всемирной мобильной сети «Обдолбайн»! Тарифы – ноль копеек за час долбания. Налоги – за особо извращенное долбание в людных местах…(разочарованно)…только мой обдолбатор мне так и не обьяснил, как это, говорит, позвонишь мне лет через десять…
- Дитя, сколько ж тебе лет?! (обалдевшим голосом)
- Ннну…только ты сестре не говори, что я ее вибрильник одолжила, хорошо?
- Ффух…(облегченно)
- А то она вечно серной кислотой плюется – сколько можно таскать игрушки у малолеток?!
- (непередаваемое выражение лица)
- ну все, чао-какао! И не забудь – наши тарифы – самые лучшие и дешевые! Плюс еще куча бонусов, песен, игр, картинок, ритмов…Подключайся и получай на счет тринадцать сотен часов извращенного долбания, плюс любой номер партнера по выбору! Наше совращение – самое незабываемое совращение! Плати – и мы тебя совратим… (короткие гудки)….."



"
- Нет, не говори мне ничего, пожалуйста, я хочу верить, я хочу верить, я хочу ве...
- Ну, тише, тихо, маленькая, глупенькая… Успокойся. Все будет хорошо.
Сколько раз она уже слышала эту фразу, когда, захлебываясь от крика, звала к себе смерть, жаждая жизни, когда плакала в сыром и темном подвале, где пробивался тонкий лучик света сквозь дверь, когда умирала среди засохшей желтой августовской травы?"


"Любовь ходит по грани между свободой и зависимостью, признанием и равнодушием.
Я…
- Да?
- Нет, ничего. Тебе показалось. Только не беги. Не бойся.
- Не бояться – чего? – он все же услышал и сейчас смотрел черными, блестящими глазами.
- Меня, - устало сказала она. – А то все боятся, знаешь ли. Так получается. Совсем случайно. Я ничего не делаю – только говорю, а они начинают бояться.
- Кто – они?
- Все, - устало проговорила она. – Все вы. Люди. Такие разные, такие безупречные – на первый взгляд, но после, если присмотреться – у каждого есть маленький секрет, и вы так не хотите извлекать его наружу, вы таите его под собой, в себе, в душе, вы изнываете от страха, что это станет известно – и когда оно становится общим достоянием, вы умираете – чтобы родиться заново, маленьким, дрожащим, беззащитным...
- И какой же секрет у меня?
- Не скажу, - она слегка улыбнулась, и он почувствовал, как внезапно становится страшно – как в детстве, когда без родительского ведома стащил запрещенное, и оно сломалось, а вечером родители возвращаются, и придется отвечать за свой проступок… - Ну вот, ты уже боишься. Боишься меня-а, - она задумчиво растягивала слова, и он почувствовал, как ужас подступает к горлу. – Боишься того, что я могу выдать. Страш-шно…
- Вовсе нет! – заносчиво произнес он. – Ты все выдумала, женщина!
- Хорошо, - мягко прошептала она и он вздрогнул. – Это сказка. В двадцать третьем году этого века, десять лет назад, один предприимчивый молодой человек…
- Молчи!
- Ага. Все вы одинаковы – и потому одиноки."


А вот собссно и недавние рассказы:


"Она была беспечна. Была…и краткое слово это отдавалось эхом в коридорах, говоря само за себя – была, было, были…уже не будет. Никогда.
Она шла – и чуткие уши ее ловили каждый звук. Позади в пыли оставались небольшие отпечатки с коготками, она нюхала воздух, и запах песка преследовал ее повсюду, и золотистый тонкий хвост нервно бил по бокам – а она шла вперед, мурлыча одну из любимейших загадок.
Кажется, в другой реальности эти загадки назывались абстрактными – загадки, где реальность переплеталась с полнейшей шизофренией, которые не поддавались логике – но за это они были хороши. Частые прохожие не могли отгадать их – и к лучшему.
Мифам надо ведь что-то кушать, правда?
Но сейчас она шла, приближаясь к середине лабиринта, и все более нервничала, прикусывала клычками губы, встряхивала головой, откидывая золотистые волосы назад.
А из лаза впереди все больше тянуло сладостью застарелой крови и смертью. О, этот металлический привкус собственной смертности, панического страха, свободы – свободы от всех и себя самой, свободы, за которую платишь слишком большую цену…пожизненно…
Издалека почудился топот копыт.
Она улыбнулась – и повернула направо, стараясь скрыть дрожь рук и лап. Мерно капала вода – кап,кап,кап…
Он стоял и смотрел на нее – прямо поперек того коридора, что вел к выходу, что она наивно считала самым защищенным. Голова быка, человечье тело – он был похож и не похож на те изображения, что видела она перед миссией. Но спина была прямой, шея – гордо поднятой, а глаза смотрели разумно и понимающе. Да и как иначе? Ведь его мать была царицей. Вот про своих родителей она ничего не знала. Но… Боги – известные шутники.
Она шагнула ближе и легла на камень, выгибаясь, будто мартовская кошка. Инстинкты подсказывали ей – так надо.
Он какое-то время смотрел на нее, а потом повернулся и исчез в одном из переходов. Глаза его были полны боли.

Боги изволили заключать пари. Они сидели кружком и смотрели в просвет между облаками.

- Я же говорил, что он не догадается, - произнес одноглазый. – Теперь патент на создание мой.
Девушка в доспехе ударила копьем облако. На землю пролился небольшой дождь, но сидящие этого даже не заметили.
- Так нечестно! Десять раз уже обломалось! Десять!!!
- А ему-то всего и надо было, - сказал мужчина с головой орла, - что завести разговор.
- Вот именно! Так кого ты создаешь, Отец Битв?
- В давних мифах моего народа есть такой пес, который спит среди снегов. Он просыпается, если приходят враги, и тогда всем им наступает …
- Спорим…
- Спорим, - согласился одноглазый, - что твоей киске наступит мой песик, как только она приблизится.
- Только ты не программируй.
- Обижаешь, - одноглазый усмехнулся. – Это неспортивно. Вдобавок не исключено, что…

Через пять лет.

Среди снегов, пугая супостатов, носились серые псы с человеческим торсом и головой, периодически задавая загадки – и, в случае не отгадывания, на секунду сосредотачивались. Враги замирали и дохли на месте.
- Я ж говорил. – печально сказал одноглазый, смотря на то, как щенки треплют дохлую тушу огромного волка. – Вот и конец света пришел. Только не так, как мы думали…

19.06.07


"А всего-то и нужно, что сосредоточиться.
Ей?
Мне.


Женщина с ребенком на руках возле открытого окна – женщина, чье лицо выражает странную смесь самоотверженности и боли. Девочка, поющая колыбельную; молодая мать, кормящая обнаженной грудью с розовым полукружьем соска; зрелая женщина, сидящая с младенцем на руках; старуха, чье лицо озаряется улыбкой при виде новой жизни – все они - Она.
Сны наши – о ней. Желанья наши – о ней. Magna Mater, великая Мать. Возрождающаяся.
Воистину великая.
Приглядитесь к младенцу.
Откиньте мысли о Христе – предрассудки ваши, упрямство ваше, уверенность вашу. Просто смотрите. На Нее – и Ее младенца.
Не ищите глубинного подтекста – не высматривайте в небе старцев с белыми бородами. Смотрите на ее силуэт в лучах заката. На четко вырезанную тень со стройным станом, длинными ногами, шелковистыми волнистыми волосами. Любуйтесь Ею. Вожделейте Ее.
И – последней мыслью, перед захлестнувшей сознание сладкой волной, примите: дитя Ее – девочка.
На иконах.
Ибо подвластны женщине духи и проход в иные миры, ибо женщина может шагнуть за грань не задумываясь, ибо каждая женщина немножко кошка. Ибо каждая женщина несет в себе частичку Ее.
Даже здесь и сейчас.
Посмотрите в глаза своей дочери, девушки, супруги, матери. Да, цвет радужки от земли до неба и моря, черный провал зрачка…и в самой глубине отблески костров. Дикость.
Эйя! Да славится Magna Mater! Да воскреснет! Да восстанет!
Пляшущие девушки и парни в венках, костер до самого неба. Страсть – дикая, всепоглощающая. Рычание. Ее? Стон. Его? Одежда, срываемая с тела, жадные губы, глаза…глаза, в которых горит, разбрасывая искры, тот самый майский костер. Сплетенные тела, жажда, нарастающий ритм. Волосы – облаком, водопадом вокруг тела. Ритм пляски растет. Эйя! Magna Mater! Да восстанет! Прииди, Magna Mater, восстань и приди!
Только вам никогда этого не увидеть. Вы смотрите, да. Но видите пустоту.
Жалко.
20.06.07."

запись создана: 22.06.2007 в 15:20