Тотемное животное хэдкраб
Взгляните в небо. Вот они, ваши боги – у каждого – разные.
Она нагоняет нас. Мы никогда не останемся одни – она ждет нас, как самая верная любовница, она любит нас, она никогда не бросит нас, мы всегда будем рядом с ней. Да и были, пожалуй, тоже.
Ее белые волосы плещутся по ветру, ехидно фыркает черная кобыла – она скачет следом за нами. Когда-нибудь она догонит нас. Она обнимет, поцелует – и поведет в туман, холодный и мокрый.
Мы дарим ей цветы. Мы поем ей печальные песни.
Почему больше никто не устраивает пир в честь ее – и ее избранника?! Почему люди предпочитают плакать и прятаться?! Она ведь все равно приедет, раньше ли, позже – какая разница?!
Почему страх заслепляет?!
Иногда шагнуть в раскрытые двери сложнее, чем заснуть, свернувшись калачиком, на пороге.
Костер – ложе ее. Цветы – полог ее. Коса – оружие ее. Ее светлые глаза мерещатся нам во время пурги и морозов в маленьких деревнях, ее тихий смех мы слышим из угла, когда у нас заканчиваются деньги, ее дыхание мы чувствуем на высоте, ступая со страховкой в пропасть…
А пока мы приносим цветы ей. Нет, не умершим. Ничего не умершим – только ей, маленькое подношение.
Рассыпаться пеплом в пламени костра. Черты лица смягчаются – женщина превращается в девочку, вот-вот откроет глаза…улыбнется, встанет…но огонь обвивает тело ласково и с тем непреклонно, не желая расставаться с законной добычей. Женщина растворяется в ярком пламени, кожа чернеет, сворачиваясь, и неуместно пахнет горелым мясом.
….чтобы освобожденный дух взлетел в грозовое небо, чтобы первые капли упали на пепел тела, громом отозвалось небо песням плакальщиц – если таковые будут.
Но ведь их не будет, как ты и хотела. Во славу тебя выпьют, и оставшиеся в живых выплеснут бутылку пива в костер – поминанием. Огонь обиженно зашипит, чтобы взвиться спустя мгновение с новой силой.
Дадут боги, в Вальхалле встретимся. Пируй там, сестра…подними за нас чашу.
Она нагоняет нас. Мы никогда не останемся одни – она ждет нас, как самая верная любовница, она любит нас, она никогда не бросит нас, мы всегда будем рядом с ней. Да и были, пожалуй, тоже.
Ее белые волосы плещутся по ветру, ехидно фыркает черная кобыла – она скачет следом за нами. Когда-нибудь она догонит нас. Она обнимет, поцелует – и поведет в туман, холодный и мокрый.
Мы дарим ей цветы. Мы поем ей печальные песни.
Почему больше никто не устраивает пир в честь ее – и ее избранника?! Почему люди предпочитают плакать и прятаться?! Она ведь все равно приедет, раньше ли, позже – какая разница?!
Почему страх заслепляет?!
Иногда шагнуть в раскрытые двери сложнее, чем заснуть, свернувшись калачиком, на пороге.
Костер – ложе ее. Цветы – полог ее. Коса – оружие ее. Ее светлые глаза мерещатся нам во время пурги и морозов в маленьких деревнях, ее тихий смех мы слышим из угла, когда у нас заканчиваются деньги, ее дыхание мы чувствуем на высоте, ступая со страховкой в пропасть…
А пока мы приносим цветы ей. Нет, не умершим. Ничего не умершим – только ей, маленькое подношение.
Рассыпаться пеплом в пламени костра. Черты лица смягчаются – женщина превращается в девочку, вот-вот откроет глаза…улыбнется, встанет…но огонь обвивает тело ласково и с тем непреклонно, не желая расставаться с законной добычей. Женщина растворяется в ярком пламени, кожа чернеет, сворачиваясь, и неуместно пахнет горелым мясом.
….чтобы освобожденный дух взлетел в грозовое небо, чтобы первые капли упали на пепел тела, громом отозвалось небо песням плакальщиц – если таковые будут.
Но ведь их не будет, как ты и хотела. Во славу тебя выпьют, и оставшиеся в живых выплеснут бутылку пива в костер – поминанием. Огонь обиженно зашипит, чтобы взвиться спустя мгновение с новой силой.
Дадут боги, в Вальхалле встретимся. Пируй там, сестра…подними за нас чашу.