Тотемное животное хэдкраб
Я очень люблю рассказ нашей ташкентской соседки тети Тони, акушерки, про то, как у них зимой в родильном зале лопнула батарея парового отопления. Хорошо, что собственный тети Тонин муж: дядя Саша был сантехником-виртуозом. И вот она его срочно вызвонила:
— Саня, — кричит в трубку, — бежи, спасай! У нас тут роженицы застынут, дети померзнут!..
Тот явился прямо в родзал со своими гаечными ключами, отвертками, шурупами… и волей-неволей оказался свидетелем исконного женского труда одновременно трех бабонек, на трех родильных столах. Бледный был, рассказывает тетя Тоня, как смерть, все у него гаечный ключ из рук валился. Мы с ним тридцать пять лет прожили, трое взрослых детей, четверо внуков… а я его таким жалким впервые видела.
Врачи и акушерки просто не знали — кого спасать: младенцев или полуобморочного дядю Сашу.
А когда тетя Тоня вернулась домой с дежурства, он, не стесняясь детей, повалился ей в ноги:
— Тоня, — говорит, — прости меня за все! За всю мою жизнь! Я ж понятия не имел — что это за ужас!
(с) Рубина
это достойно занесения в аналоги, честно
— Саня, — кричит в трубку, — бежи, спасай! У нас тут роженицы застынут, дети померзнут!..
Тот явился прямо в родзал со своими гаечными ключами, отвертками, шурупами… и волей-неволей оказался свидетелем исконного женского труда одновременно трех бабонек, на трех родильных столах. Бледный был, рассказывает тетя Тоня, как смерть, все у него гаечный ключ из рук валился. Мы с ним тридцать пять лет прожили, трое взрослых детей, четверо внуков… а я его таким жалким впервые видела.
Врачи и акушерки просто не знали — кого спасать: младенцев или полуобморочного дядю Сашу.
А когда тетя Тоня вернулась домой с дежурства, он, не стесняясь детей, повалился ей в ноги:
— Тоня, — говорит, — прости меня за все! За всю мою жизнь! Я ж понятия не имел — что это за ужас!
(с) Рубина
это достойно занесения в аналоги, честно